Прибежище оскуфевших айтишников и уставших оптимистов
От праздника двадцатилетия выпуска у Георгия остались исключительно негативные воспоминания.
На самом деле, изначально ничего не предвещало фиаско. Во-первых, Оленька действительно оказалась человеком педантичным, и выдала Георгию списки всех недостающих выпускников со всеми телефонами и даже ссылками на соцсети. Во-вторых, Надежда продавила хозяев модного биробиджанского ресторана, и те разрешили принести на вечеринку свой собственный алкоголь в неограниченном количестве. Последнее несказанно обрадовало Георгия, потому что покупка алкоголя по ресторанным ценам нанесла бы холостяцкому бюджету тяжёлый урон.
С утра Георгий погладил свою любимую синюю рубашку — он её надевал только по торжественным случаям, вроде похорон, или новогоднего корпоратива. Начистил бесцветным кремом плетёные мокасины, потом достал из ящика комода солнцезащитные очки — поддельные Rayban — и долго любовался собой в зеркало.
«Сегодня уж точно кого-то трахну», — подумал Георгий.
И поначалу всё действительно складывалось очень неплохо. Худощавый и подтянутый Георгий выигрышно смотрелся на фоне располневших, обрюзгших и полысевших однокурсников. Вечер встречи выпускников — это такое мероприятие, когда всем, в общем-то, наплевать на деньги и должности. Все вновь хотят сбросить пару десятков лет и ощутить себя студентами.
Георгий сначала неохотно выслушал новости от ненавистных ему одногруппников. Кто-то выдал замуж дочь, кто-то построил дом… Эти люди успели достаточно ему надоесть за те годы, пока он вынужден был ежедневно их видеть на занятиях. Хуже одногруппников были только сослуживцы — но их, слава Всевышнему, никто на встречу не приглашал. Улучив момент, Георгий выскользнул из-за стола и двинулся на танцпол. Вначале потанцевал под «Прованс» Ёлки. Потом стоял, переводя дух и потягивая принесённый с собой дрянной «киновский» коньяк (подарок благодарного пациента откуда-то из тайги), и тут с радостным криком «Жора, Жора!» к нему подошла шатеночка Света из пятой (вроде бы) группы.
Света вполне сохранилась после двадцати прошедших лет, и Георгий почувствовал привычное шевеление в своих бархатных брючках — он называл это «поклёвкой на живца». Вдохновлённый Георгий начал рассказывать Свете про своё единственное хобби — подводную охоту — чем вызвал в ней неподдельный интерес.
— И вот, значит, выцеливаю я этого пидора, — увлечённо вещал Георгий про то, как загарпунил здоровенного сома. Но, на беду, эту фразу услышала проходящая мимо Виктория с первого потока.
— Во-первых, говорить «пидор» — это нетолерантно, — заявила она. Бесцеремонно взяв из рук Георгия бокал, она отхлебнула. — Фу, Жора, ну какое говно ты пьёшь! Ты что, в «Пятёрке» это купил, что ли?.. А, так вот, про пидоров. Смотрите, ребзя. Геи — это лучшие люди в мире! Вы представляете, сколько раз они через себя переступали, когда всему миру сообщили, что они — другие? Они про… просветлённые, вот. Не зашоренные, как ты, Жора. Вы просто завидуете их свободе!
И Виктория с увлечением стала рассказывать Свете, как вместе с мужем побывала в Мексике на гей-свадьбе. Эта история, разумеется, была намного интереснее каких-то там гарпунов, спинингов, сомов и зеркальных карпов. — А вот у меня в казарме был один гей, — попытался Георгий вернуть внимание Светланы. Но тут подошли ещё несколько однокурсников, один из них — кажется, Алексей — приобнял Светлану за плечи… Георгий не нашёл ничего лучшего, как пойти за свой столик и налить ещё коньяка. Потом ещё, и ещё. Потом кто-то танцевал, кто-то тащил Георгия участвовать в каких-то конкурсах. Георгий отмахивался и продолжал пить…
Очнулся Георгий от того, что музыка стихла. Официанты убирали посуду со столов. С улицы доносились обрывки пьяных разговоров однокурсников. В углу айтишник Костя целовался с носатенькой Верочкой, запустив ей руку под юбку. Георгий попытался подняться, и его тут же обильно стошнило на пол.