Подлинная история создания Международного женского дня
Наблюдая ежегодный аттракцион «купи цветы с ценником ×10», в котором сегодня вынуждена участвовать мужская половина нашей страны (да и не только нашей), я решил повысить эрудицию и почитать о создательницах сегодняшнего праздника. У виновниц торжества ведь есть конкретные имена — Клара Цеткин и Роза Люксембург (на фото).
С удивлением узнал следующие исторические факты: девичья фамилия Клары Цеткин — Айснер, Цеткин она по первому мужу (Осипу Цеткину, русскому эмигранту еврейского происхождения). От первого брака у Клары Цеткин осталось двое сыновей — Максим и Константин. Второй муж Клары Цеткин, художник Георг Фридрих Цунгель, был младше Клары на 18 лет. А младший сын Клары, Константин, в 1907 году стал любовником Розы Люксембург (Константину тогда было 22 года, а Розе — 36).
И немедленно у меня родился следующий текст.
— Костя! Нам надо серьёзно поговорить.
Черноволосый Константин пригладил шевелюру обеими руками, по привычке задержав руки в районе висков. Пейсы он отрезал ещё два месяца назад, но до сих пор ощущал на их месте какую-то непонятную пустоту.
— Я весь одно большое внимание, мама. — развязно ответил Константин, сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу.
Клара Цеткин вздохнула, стараясь держать себя в руках.
— Вчера до меня дошли слухи, что вы с моей подругой Розой больше, чем просто… хм… соратники. Это так?
— Мама. Про какую Розу вы толкуете? Если про Розочку Люксембург, дай Бог ей здоровья, то слухи-таки вас не обманули.
Отвратительный, бесящий Клару еврейский говорок Константин перенял от его покойного папаши, Осипа. Осип Цеткин помер от туберкулёза ещё в далёком 1889 году, оставив Кларе в наследство фамилию, и двух детей — Максима и Константина. Если старший, Макс, был совершенно примерным мальчиком, обожал медицину и подавал большие надежды, то младший, Костя, был, что называется, без царя в голове. Пошёл на экономический, там связался с какими-то еврейскими ортодоксами, и, мало того — отрастил пейсы! С большим скандалом Клара убедила сына избавиться от этого признака религиозного мракобесия.
А вот теперь спутался с её же лучшей подругой, Розой! А ведь эта шалава обещала всего лишь научить мальчика основам марксизма!
Клара опять вздохнула.
— Послушай, сынок. Во-первых, она старше тебя на пятнадцать лет. Во-вторых, она первостатейная шлюха! Через её койку прошёл весь седьмой конгресс Второго интернационала… Да что там конгресс! Она даже с Энгельсом… При живом-то Карле!!!
Клара от возмущения захлебнулась. Константин издал нервный смешок.
— Ой, мама, натурально, ви-таки имеете сказать, что она старше и это плохо! А, позволю заметить, ваш второй муж и мой драгоценный отчим, Жора Цундель, дай Бог ему здоровья, на восемнадцать лет моложе вас! И ничего плохого вы в этом не видите! Да, а вот что касается шлюх… У меня к вам, мама, есть деловое предложение.
— Деловое? — изумилась Клара.
— Да. Я слышал краем уха, вы, мама, с Розочкой Люксембург и Сашенкой Коллонтай затеяли тут съезд. И на съезде будете обсуждать ту самую демонстрацию проституток в США… Ой-вей, я хотел сказать — работниц текстильной промышленности! Ну, все прекрасно понимают, кто они на самом деле. Хотя, трудятся они-таки на простынях, а простыни, таки сложно поспорить — продукт текстильной промышленности! — Константин опять хохотнул.
— Всё ещё не понимаю. — Клара Цеткин побарабанила пальцами по столу.
— Мама, вы дослушайте-таки до конца, шо вы так нетерпеливы, как Сарочка Блум в первую брачную ночь! Я вам про что толкую: у меня в университете есть друг, Абраша. Папа у него, Самуил Маркович, у него-таки свой цветочный магазин. Ну так вот, он был бы очень благодарен, чтобы вы, вместе с Розочкой и Сашенькой, организовали на вашем съезде специальный Женский день. И чтобы праздновали его-таки не позже восьмого марта. Потому что если позже, то все тюльпаны у Самуила Марковича таки станут вялыми, как сокровище жениха достопочтенной Сарочки Блум…
— Шайзе! — взвизгнула, не выдержав, Клара по-немецки. — Прекрати свои дурацкие еврейские присказки!
Костя поднял руки в шутливом ужасе.
— Ой гевалт, молчу-молчу. Просто хочу сказать, что Самуил Маркович будет очень благодарен, и часть гешефта от продажи цветов готов пожертвовать на партийные нужды… Всё, всё, ухожу!
И Костя поспешно ретировался из маминого кабинета, потому что Клара Цеткин попыталась запустить в сына первым, что попалось ей под руку — гипсовым бюстом Карла Маркса.